‎«Раньше в кошмарах снились дедлайны, сейчас — накладные»

Если предпочитаете слушать, слушайте разговор с Катей в подкасте «Грибница+».

«В последние годы было архитяжело»

Ответа на вопрос, как пришло в голову открыть бар, у меня нет. Всегда отшучиваюсь: журналистом больше не быть, а умею только писать и пить. В итоге пошла по второму пути... Но это все шутки.

Мысль расстаться с профессией оказалось спонтанной и во многом неожиданной. Сначала накапливались усталость, выгорание, стресс, депрессия. Руки опускались — в последние годы было архи тяжело. Катализатором стал небольшой конфликт с руководством из-за моих текстов (Катя работала в издании «Новый Калининград» — прим.ред.).

Поняла, что дальше не смогу работать, я держалась на чистой идее, рисковала ради идеи. А на меня давили и изнутри, и извне. Те, кто, казалось, должны поддерживать, вдруг оказались по другую сторону баррикад. Что, наверное, и сломило меня. Я задумалась: зачем вообще пишу?

Решила — надо что-то менять, иначе не выдержу. На тот момент я занималась судебной журналистикой уже больше десяти лет и считала, что больше ничего не умею. Склад ума и навыки заточены под конкретные задачи. А тут вдруг ты оказываешься в пустоте и прострации, не понимая, что делать дальше.

У меня никогда не было мечты открыть ресторанчик, только фантазии. Мы с друзьями в интересных местах всегда шутили, какой классный здесь получился бы бар. Придумывали смешные названия для коктейлей и блюд в честь региональных политиков...

Например, в Калининграде есть старая пивоварня «Понарт», долго стоявшая заброшенной. Это немецкие строения, большой индустриальный комплекс в отдалённом районе. Его ревитализировали и отремонтировали, но пока не нашли ему достойного применения. Там открылись лишь пара кафешек, мини-рынков со свежей рыбой и овощами. И мы, гуляя по этому красивому пространству, задумались: как здорово было бы запустить здесь барную улицу, арт-пространство. С концертами, выставками, перфомансами. Мы рассуждали на эту тему, дорассуждались до того, что — пора бы и нам что-нибудь открывать. Но всё это тоже было в шутку.

«Я сказала, что это дурная идея, и они ничего не понимают»

А потом подвернулась давняя идея мужа. Несколько лет назад он с партнёром хотел открыть бар — я же тогда их отговорила, сказав, что это дурная идея, они ничего не понимают, в итоге просто потратят деньги и прогорят. А тут — всё сошлось, и муж, и друзья — бывшие журналисты — меня поддержали.

Муж — спасатель МЧС, плюс у него небольшой строительный бизнес. Он помог мне с первоначальным капиталом, поддержал — несмотря на то, что идея была немного авантюрная. Даже не немного, как я понимаю сейчас.

Через какое-то время я уже гуглила стоимость аренды в районе «Понарта». Выяснилось, что это архи дорого, потому туда и не шли арт-пространства, уютные барчики и ночные клубы. Потом на глаза попалось объявление с адекватными условиями. Я подумала, что это подходит по деньгам, я примерно вижу, как можно всё отремонтировать и переделать.

Мы перекупили права на аренду. Да, мы не собственники — денег на покупку помещения не хватило бы, все средства ушли на ремонт, установку техники и покупку оборудования.

Выяснилось, что я вообще ни черта не понимаю в общепитовском деле. Я не думала, что основные вложения пойдут на бюрократию и автоматизацию процесса купли-продажи.

Самое страшное для меня сейчас — автоматизация кассового оборудования, налоговая бюрократия и ведение складского учёта, с чем я до сих пор борюсь. Раньше мне в кошмарах снились срывы дедлайна или то, что пропадают все диктофонные записи, теперь — чеки и товарные накладные.

На разговоры о политике — табу

Название «Бар Sovetov» придумал экс-коллега, журналист Алексей Щеголев из «РуГрада». Оно — из истории, неочевидной для жителей других регионов, но понятной для калининградцев. У нас есть Дом советов, его готовят к сносу. Бар обустроен концептуально с привязкой к этой достопримечательности. На стенах — фото дома Советов в разные периоды, мой рисунок и надпись «Who killed dom Sovetov?». Гости с ходу отвечают на этот риторический вопрос, хотя мы стараемся не говорить о политике.

Страха [из-за цензурных ограничений] пока нет. Я и до «Бара Sovetov» не особо боялась, это моё руководство за меня опасалось — больше чем я за себя — и держало в рамках. Сейчас от «перегибов» предостерегают добрые знакомые.

Как говорит наша бармен Эрика (она утверждает, что уже 20 лет в общепите, шутит, конечно — ей всего 25), разговоры о политике в барах — табу. И так было всегда, это не связано с тем, что происходит сегодня. Сами сотрудники стараются себя же пресекать, иначе дело заканчивается плохо.

Я тоже стараюсь максимально обходить тему политики, чтобы не создавать дискомфорта себе и окружающим. И дело не в позиции — я её никогда не скрывала, и у меня пока не было с этим проблем (возможно, ещё будут). Но я я не хочу, чтобы эта история от меня перетекала и навязывалась кому-то ещё.

Среди гостей могут быть разные люди, в том числе недоброжелатели, которые только и ждут неосторожного паса с нашей стороны, чтобы закрыть бар.

Меня об этом постоянно предупреждают, и я прошу людей быть максимально нейтральными в высказываниях. Не скрывать позицию, но облекать ее в демократичную и толерантную форму, избегать радикальных выпадов, за которые им и бару может прилететь. Некоторые сами перед выступлением у микрофона уточняют, можно ли использовать брань или говорить на определённые темы.

Мне сложно сказать, как будет дальше. Мы прекрасно понимаем, что находимся под пристальным вниманием.

Журналистика не отпускает

Время от времени, если бармену надо дать выходные или при наплыве гостей, мы с мужем встаём за стойку и помогаем. Меня узнают — одни читали материалы, третьи вспоминают по соцсетям. Чиновники, которые встречались со мной на пресс-подходах, сразу узнают внешне (да, бывает, что и они заходят выпить, все мы люди). Постоянно приходят бывшие коллеги. Не знаю, потому ли, что я бывший журналист или мы просто в хороших отношениях, но я всегда их рада видеть, и им приятно у меня посидеть, поболтать, встретить другого коллегу.

Бар — это же не только место, где тебе наливают, но также место, где с тобой поговорят, что-то покажут, расскажут, выслушают. С этой задачей я, как опытный журналист, справляюсь неплохо — слушать я умею. И поболтать тоже могу.

Уже через месяц в статусе «индивидуального предпринимателя» поняла, что иногда где-то свербит. Когда слушаешь истории людей как бармен за стойкой, хочется написать про них, осветить проблемы. Я понимаю, что когда-нибудь это зародившееся во мне семя, желание что-то сделать и как-то помочь людям, так или иначе даст свои ростки. И я тряхну стариной и вернусь в профессию. Может быть, не в качестве постоянного журналиста, а фрилансером или связующим звеном между страждущими и людьми, работающими в СМИ.

Самая последняя подобная история — про то, что администрация Калининграда не предоставляет помещение социальному центру, который помогает бездомным. Они оказывают юридическую помощь, дают возможность людям помыться, переодеться, перекусить, отогреться, иногда переночевать. Им нужно для этого довольно большое помещение, они его арендуют. Ребята занимаются хорошим делом, но их не всегда за это благодарят, так они помогают не деткам и кошечкам, а взрослым дядечкам и тетечкам, оказавшимся в социальной прослойке, к которой у нас часто нет жалости. Город в помещении им отказал с неприятной формулировкой, намекающей на то, что они помогают не тем, кто интересует администрацию.

Вот тут у меня сердечко и ёкнуло. Пообещала предложить знакомым журналистам написать о проблеме, а про себя подумала, что нужно включиться в процесс и что-то делать.

Сейчас мы планируем сделать концерт в поддержку этого центра, чтобы помочь ему окупить аренду.

[На момент выхода этого материала, концерт уже состоялся. Как говорит Катя, денег собрали немного — около десяти тысяч, но зато о центре «Сила людей» сразу заговорили — позвали их на радио].

О развитии говорить пока рано. Ещё непонятно, выживем ли мы. Нас все пугают — мол, два заведения из трех в скором времени закрываются. Мы тоже не уверены, что у нас все получится. Пока я ничего не заработала. Все, что мы получали, тут же вкладывали в закупку нового товара. Как долго мы протянем — неизвестно, во что это выльется — тоже.

Хочется сделать «летку» и проводить мероприятия на открытом воздухе. Интересно было бы запустить свой подкаст, потому что бар — это же про «поговорить». Мне уже предложили коллаборации люди, которые занимаются творческими проектами. Конечно, хотелось бы, чтобы всё это вылилось не только в историю про «употребить что-то крепкое», а представляло собой культурно-социальное и информационное явление.

Что должно произойти для возврата в профессию

Я бы ответила стандартной и ожидаемой фразой: кое-что должно закончиться и кое-что начаться новое. Но так легко всё не пройдет.

Сейчас мне необходим катарсис. Когда я перезагружусь, вполне возможно, мне не надо будет ждать конца. Я просто смогу собраться с силами, найти в себе ресурсы и продолжать заниматься журналистикой. Пока мне просто нужна передышка.

Беседовала Анастасия Сечина. Редактор Светлана Шишканова