Квартиры на «Авито», трэшовые детективы и вороньи гнезда Вот на что «тупят» журналисты, когда совсем нет сил на плохие новости

Однажды во время очередного мозгового штурма в «Четвертом секторе» мы выяснили, что с Леной Жолобовой любим почти одинаковые странные занятия. 

В минуты пиковой усталости или подавленности я вдруг обнаруживаю себя на «Авито», выбирающей бизнес, который выставили на продажу. Так как денег у меня не особо много, то смотрю я обычно какой-нибудь барчик или мини-отель. Мечтаю, как брошу журналистику и стану бизнесменом. Рассматриваю фотки, думаю над тем, как всё устрою, сколько потребуется вложений и когда они окупятся, просчитываю риски. 

Я даже стала думать, что в прошлой жизни была предпринимателем, или этот мой талант и тяга дремлют во мне и ждут своего часа. Вы наверно уже поняли, что я никогда ничего не покупаю, я даже ни разу не звонила продавцам. Но меня отпускает.

Оказалось, что Лена тоже зависает на «Авито» — но она выбирает там квартиру. Когда мы это выяснили, то очень удивились и обрадовались, что кто-то делает также. Я решила опросить и других коллег, на что они «тупят», когда истощены. 

Елена Жолобова, Четвёртый сектор, Киров: По поводу Авито — это не то, чтобы какое-то сознательное расслабление. Это скорее такое спонтанное действие, когда устаешь воспринимать окружающую реальность (будь то новости или просто бытовуха).  Я лезу на Авито и ищу квартиру в центре города, в которую бы мне хотелось переехать. Как правило, это какие-нибудь старые дома типа сталинок с нестандартными планировками. И вот я выбираю понравившуюся квартиру и долго туплю на её фотки, представляя, как бы я ее отремонтировала и обставила. Пару раз было даже такое, что я, проезжая или проходя мимо дома с понравившейся квартирой, заходила во двор и пыталась найти ее окна. Не знаю, что у меня за блажь такая. Мое нынешнее жилье, кстати, меня вполне устраивает.  И в реальности  переезжать я никуда не собираюсь.

Лидия Симакова, ТВ-2, Томск: Когда я уже ничего не могу делать: мозг перегружен или сильный стресс, то я делаю две вещи. Смотрю на Ютубе шоу Lip Sync Battle — там известные актеры, певцы и даже танцоры пародируют других известных личностей. Иногда выходит забавно. Я могу под это расслабиться, посмеяться. Иногда пересматриваю любимые эпизоды, люблю особенно клип, где дочь Брюса Уиллиса и Деми Мур пародирует Шер.

Ещё одно увлечение, это самые трэшовые детективы: Несбе, Ларс Кеплер, Тилье. Где куча трупов, маньяки и все такое. Понятно, что многих такое и не расслабляет. И в принципе, ты тоже пишешь постоянно про всякий трэш. Но меня успокаивать мысль, что это всё придумано. И что потом тебе не придется говорить ни с жертвами, ни с насильниками.

Раньше ещё залипала в игры, но с рождением дочери это стало опасно, потому что и дочь смотрит вместе со мной в телефон и требует потом птичек (Энгри Бердс) или шарики лопать.

Рита Логинова, Такие дела, Новосибирск: Логично, если устаёшь от интеллектуальной работы, пойти пройтись, но Сибирь, например, зима — далеко не уйдёшь, холодно большую часть года.

Поскольку многие мои мозговые изыскания связаны с ВИЧ, я и тупить начинаю на эту же тему. Может быть, прикрываясь необходимостью помониторить соцсети, может быть, и вовсе этого не осознавая в моменте. И вот что получается.

Иду я в ВК искать новости по словам «ВИЧ Новосибирск», среди информационного мусора подмечаю дельные/интересные/ кринжовые записи. Например, в пабликах типа «Подслушано Новосибирск» спрашивают про пути передачи, обсуждают предосудительное поведение, транслируют предубеждения и мифы — ну такое обычно. Читаю комменты, иногда ору с них, иногда консультирую по вопросам, в которых разбираюсь.

Но с ВИЧ я обычно переключаюсь просто на чтение этих самых пабликов, и там просто ух бывает. Во-первых, часто обсуждают вопросы отношений или ищут этих самых отношений. Во-вторых, там можно найти срез общественного мнения по разным важным социальным вопросам: грудное вскармливание, бездомные животные, плохие дороги, грязный город. Однажды одна женщина спрашивала, что делать, если у мужа перекрутились яички. Я даже делаю скрины.

Очнувшись спустя полчаса такого мониторинга, я обычно не чувствую себя значительно отдохнувшей и интеллектуально свежей. Но зато напитываюсь народными болями и радостями. А это полезно социальному журналисту.

Степан Хлопов, Zvzda, Пермь: В жизни каждого здравомыслящего (а может наоборот) человека наступает момент, когда осознание бренности бытия достигает точки… Даже не знаю, как правильно сформулировать. Пусть будет точки невозврата, когда тебе срочно нужно осознать себя в этом мире, чтобы вернуть контроль над своей жизнью. Кто-то медитирует, кто-то бухает, а я решил обратиться к науке, конкретно — к астрофизике. Спасибо Стивену Хокингу за простой слог, понятные примеры и важные смыслы. 

Возраст вселенной в сравнении с тем, что тебе осталось до отпуска —  отрезвляет. Перспектива никогда не покинуть пределов своей галактики в сравнении с закрытием ночных клубов — тем более. С одной стороны, когда ты читаешь про черные дыры, которые поглощают материю, искривляя пространство и время, то уверенность в себе начинает падать. С другой — принятие бесконечности мира, с его бесконечностью событий вселенского масштаба, заставляет спокойнее смотреть на происходящее с тобой здесь и сейчас. То, что наша планета появилась 4.5 миллиардов лет назад — просто стечение обстоятельств. А уж то, что на ней сложились условия для зарождения жизни — просто удача. 

Про появление человека, как вида, я вообще не говорю — выиграть в Столото шансов больше. Из этого следует, что сам факт, что я, вы, они сейчас существуем — это почти чудо, почти невозможно, чтобы цепочка событий так сложилась в нашу пользу. Но она сложилась. Мы счастливчики! Это прям воодушевляет.

Еще, уже давно на уровне нашего окна в спальне на березе кто-то свил гнездо. Но оно почему-то никогда не использовалось по назначению. В прошлые годы вороны прилетали, что-то в нем обустраивали, но это ничем не заканчивалось —  сплошное разочарование. В этом году что-то пошло так, как нужно. Две вороны пару недель усиленно приводили гнездо в порядок, таскали в него ветки и землю. В один прекрасный день ворона-мать улеглась характерным образом —  стало ясно, что она высиживает яйца. 

Я решил, что это прекрасный повод начать вести сториз в инстаграм. Ну, а кто, если не я, расскажет этим людям о быте городских ворон? Веками они живут рядом, а что мы про них знаем? А ведь это умнейшие животные, во многом умнее людей. Во-первых, они моногамны, во-вторых, они не гадят у себя в гнезде. По моему, этого уже достаточно, чтобы проникнуться к ним уважением. Теперь всей семьёй, с двумя котами, мы следим за тем, как зарождается новая жизнь у нас за окном. Волнительно, конечно.

Алена Хлиманова, 7×7, Смоленск: Я рисую с трех лет, и жизнь свою всегда хотела связать с искусством. Я училась в художке, потом поступила на худграф в Смоленске. Творческие факультеты часто создают жестокую атмосферу для инакомыслящих. Меня нередко называли бездарностью и даже говорили, что я зря родилась — настолько я бездарна. В университете мне нужны были деньги и я устроилась в местную редакцию бильд-редактором. Там мой редактор Михаил Ивашин наоборот говорил, что я чертов гений. Понятно, что работу я тогда любила больше, чем учебу в вузе. На четвертом курсе у меня занятия по композиции начинались в 10.20, а планерка в редакции в 10.00. И я в течение двух семестров всегда опаздывала на пару, преподаватель затаил обиду и, когда начались экзамены, трижды ставила мне «неуд». Меня даже собрались отчислять, несмотря на то, что это подрывало авторитет вуза — как студент до четвертого курса доучился и знает композицию на «два».

В общем, я так устала от этого всего, что когда получила диплом, демонстративно вынесла на помойку папку с работами и решила, что больше никогда не возьму кисточки в руки. Глупый был поступок, как я сейчас понимаю.

А вот редакцию я обожала. Там написала свою первую колонку, потом текст, потом еще текст, потом через 10 лет работы в редакции на разных позициях я покинула журналистику и занялась пиаром в ресторанном бизнесе. Потом что-то щелкнуло, и я зашла в художественный магазин — сделала покупку, как сейчас помню, на 15 тысяч рублей: холсты, масло, кисти, этюдник и грунт. И написала заявление на увольнение. Почти два года я писала картины и ни о чем не думала. У меня не было денег, но я была счастлива. Так я вернулась к живописи. И особенно круто было в этой истории — меня никто уже не оценивал. Совершенно случайно я познакомилась с Владимиром Абарбанелем, он тогда был одним из редакторов интернет-журнала «7×7» и буквально втащил меня в журналистику. Гражданское общество, коррупция, социальные проблемы.

Бывают такие истории, что сдаешь материал вместе со всей своей жизненной энергией. Писать картины я стала меньше, но когда припрёт — иду в мастерскую, закрываюсь и работаю. Руки в масле, я думаю только о цветах и формах, слышу, как пищит мой телефон и иногда смотрю на экран, чтобы понимать, кто пишет. Но не отвечаю. Я чувствую себя спокойно, я отключаюсь на 90%, может верующие себя так в церкви чувствуют. Когда я начинаю работу у меня ощущение, что все хорошо, что все возможно. Я не думаю ни о чем кроме картины, в такие моменты я ненавижу, когда мне кто-то звонит. Мне хорошо с живописью наедине. Это мой секрет спокойствия, мой мир, куда никто не войдет.

Я знаю, как мне успокоиться, если вдруг станет слишком невыносимо наблюдать, как бездарно расходуются бюджетные деньги, разрушаются памятники архитектуры и уничтожается экология. Я спрячусь в мастерской, а потом снова буду рассказывать своим читателям про все это и верить, что моя журналистская работа рано или поздно изменит мир к лучшему.