«Терек станет помойной ямой» Как велось расследование о загрязнении кавказской реки из-за неработающих очистных

Полный текст вышел в сентябре 2021 года на информационном сайте «Основа». Его сокращённая версия была опубликована в издании Кавказ.Реалии. 

Почему выбрали эту тему?

– Это актуальная, но при этом скудно освещаемая проблема. Когда я начала заниматься этим вопросом, то многого не знала – например, не знала того, что у нас практически не работают очистные сооружения. Хотя представители власти затем со мной говорили прямо, проблему признавали, только утверждали, что но её решение нужны большие средства, и «выбить» их из федерального бюджета пока не получается.

Почему тема скудно освещается? Наверное, потому что проблема напрямую не влияет на здоровье граждан. Мы из Терека не берём питьевую воду. Да, из реки берётся вода для орошения сельхозкультур, но местной продукции на рынках и в магазинах немного. У загрязнения рек – отсроченные последствия. Тема не воспринимается как злободневная. При этом аналогичная ситуация (неработающие очистные) сложилась и в других республиках, по которым протекает Терек, то есть не мы одни его загрязняем.

Как менялась гипотеза?

Мы полагали, что основными загрязнителями Терека являются производства, находящиеся на территории республики. На самом деле – жилищно-коммунальные стоки. На них приходится более 60% загрязнений. Остальное идёт от спиртзаводов, металлургических, нефтедобывающих и перерабатывающих заводов, также с агрофирм и свалок.

Как собирали информацию?

Документы, которых нет в открытом доступе. Внутриведомственные отчёты, результаты анализов стоков. Это была основа работы. Документы получилось добыть через ныне покойную заместительницу руководителя местного управления Росприродназдора. Мы были в дружеских отношениях и не раз сотрудничали до этого. Она была человеком, заинтересованным в решении экологических проблем. И когда я обратилась к ней за информацией, то она направила меня к своим сотрудникам и попросила их предоставить данные. Не знаю, есть ли они в общем доступе, но я ничего подобного не нашла. 

Выезды в «поля» и съёмки с квадрокоптера. Мы выехали в каждый район. Отыскали почти все неработающие очистные или то, что они них осталось. Все они обнесены забором, часто с колючей проволокой, поэтому, чтобы «попасть внутрь», мы использовали квадрокоптер. Конечно, было опасение, что охрана объекта вызовет полицию. Имели на это право, это особо охраняемая территория. Но во всех случаях обошлось.

Фото изнутри. В некоторых случаях всё же удалось попасть внутрь. Пришлось просить о помощи знакомого из Росприроднадзора. Он провёл нас неофициально, а где не провёл – там сам сделал фотографии. Вообще, приход Росприроднадзора на очистные – дело непростое. На это требуется особое распоряжение руководителя ведомства, они должны заранее известить о своём визите и не имеют права проводить проверки чаще, чем два раза в год. Но неофициально Росприроднадзор может зайти на объект и в обход формальных процедур. 

Открытые данные, запросы, общение с экспертами. Также, конечно, работали с открытыми данными – поднимали публикации коллег по этой теме. Отсылали запросы в министерства и ведомства, звонили в пресс-службы ответственных структур. Общались с экспертами.

Какую роль сыграли эксперты? 

Без комментариев экспертов не получилось бы составить объективную картину. Большое количество разъяснений на условиях анонимности дали инспектора Росприроднадзора, с которыми меня познакомила заместительница руководителя ведомства. Почему анонимно? Потому что они не имели права давать эти комментарии без согласования с Москвой. А Москва такое точно бы не согласовала. 

Также коллеги порекомендовали пообщаться с депутатом Вячеславом Мамукаевым. Он давно занимается темой. Но его комментарии не вошли в публикацию, потому что у него есть личная заинтересованность, в том числе финансовая – он давно пытается «подмять» тему под себя, хотел руководить проектом восстановления очистных, да и для меня человек у власти – всегда под вопросом. Что, однако, не отменяет его подкованности. Именно Мамукаев вывел меня на заслуженного эколога России Ивана Алборова, который стал основным экспертов в публикации и дал много ценных комментариев. 

Какой была реакция?

Читатели высказали негодование в комментариях под постами в социальных сетях. От власти реакции не было, так как они открыто высказали свою позицию и намерения на этапе подготовки публикации. После выхода текста пару раз проскальзывали новости – коллеги присылали мне ссылки, зная, что я занимаюсь темой – о том, что президент РФ распорядился восстановить очистные во всех регионах, и на Осетию тоже выделят средства. Я думаю, подвижки в любом случае будут. 

Будут ли инициативные слушания?

Проведение таких слушаний после выхода расследования – одна из составляющих проекта «Право на город». Мы готовились к их организации. На этапе подготовки в работу включились местные блогер Алик Пухаев, уже упомянутый депутат Вячеслав Мамукаев и представители осетинского экодвижения «Сансара».

Потом всё затихло. Из-за меня затихло. Я хотела доделать этот проект самостоятельно, но, так сложилось, что вообще ушла из журналистики. У меня психологическое образование, прошла переподготовку и ушла в психологию. Журналистикой уже полгода не занимаюсь. Даже новости не читаю, настолько всё это стало мне неинтересно. 

Я не сразу смогла себе в этом признаться, но потом до меня дошло, что я давно перегорела. Когда осознала это, то смогла уйти со спокойной совестью. Война тоже сыграла свою роль. Это был добавочный… «Добивочный» фактор. И до этого-то было непросто, уже существовал закон об иноагентах и другие ограничения. 

Тему буду передавать активистам «Сансары». Они согласились довести её до ума – то есть до слушаний. У них есть ресурсы. Я готова помочь чем-то, но уже неактивно. 

Может ли журналист быть активистом?

Думаю, что может – как неравнодушный гражданин.