«Когда я собрал первые пять тысяч, это был кайф. Но на краудфандинге мы далеко не уедем»

Телеграм-канал Белгород № 1 начал работать в начале 2018 года. На старте ему прочили аудиторию в пятьсот человек. С тех пор прошло два с половиной года. Аудитория канала — почти 23 тысячи подписчиков. При этом вот уже четырнадцать месяцев канал стабильно собирает пожертвования на свою работу — не меньше сорока тысяч рублей каждый месяц.

Как же всё получилось? Об этом говорили с основателем и главным редактором проекта Владимиром Корневым.

С чего всё началось?

У меня была основная работа — в главном белгородском сообществе Вконтакте. Какой-то контент оставался — например, локальный инсайд, интересный для узкого круга людей. На своих личных страницах публиковать его не хотелось, а телеграм показался неплохим местом для этого. То есть изначально это была корзина. Не буду называть её мусорной, скорее — корзина «на потом».

Затем была пара громких историй, опубликованных именно в канале. Они привели к тому, что «Белгород№ 1» начали цитировать. Тогда я стал понимать — блин, зачем его использовать как вторую площадку, если можно сделать приоритетной? — и перешёл полностью в телеграм, согласовав с коллегой по сообществу ВК, где работал тогда. На тот момент канал уже был на хорошем счету в регионе, начиная от отношения чиновников к нему, заканчивая очень развитой «предложкой» — 30-35% контента формировалось из того, что присылали люди.

Это полноценная журналистика?

Стандартная ситуация с медийными телеграм-каналами в регионах: это либо канал, анонимно публикующий сливы, либо канал, с которого идёт трафик на сайт СМИ. У нас ни то, ни другое. Мы не анонимы, у нас написано — вот Вова Корнев, он главред. И мы с самого начала были такими. Мы не ведём ни на какой сайт — мы и есть «сайт». Этим мы выигрываем у всех СМИ, которые пишут «Подробней по ссылке», это очевидно.

Что касается работы со сливами. Мы точно знаем, что чиновники, крупный бизнес, другие люди сливают нам инфу. Это чувствуется, иногда это видно. Если мы понимаем, что будем её ставить и информация прогремит, то проверяем, без проверки не ставим. Была разве что пара случаев, когда ставили без проверки, потому что иногда верификация возможна только через публикацию. Тогда так и писали: нам пришло анонимное письмо, не факт, что всё так, но.

Есть вещи, которые мы не проверяем. Они не касаются важных общественно-политических историй, это просто истории из жизни подписчиков. На их проверку у нас не хватает рук да я и не считаю это принципиально важным.

При этом мы не зарегистрированы как СМИ. Мне кажется, статус СМИ сейчас в России — абсолютно ненужная вещь, он создаёт только проблемы. Взаимодействовать с властями отсутствие регистрации не мешает. У нас вообще есть правило — мы не пишем запросы никогда. Даже когда предлагают написать, говорим — ребята, мы готовы подождать, но если вы не ответите, то так и напишем: «В таком-то ведомстве отказались комментировать». Обычно это работает, в ведомстве думают: «Блин, сейчас люди подумают, что мы сливаемся, лучше ответить».

Мой совет: не надо регистрировать СМИ, если вы просто хотите освещать ситуацию и хотите, чтобы с вами взаимодействовали. Впрочем, всё зависит от региона и от того, как вы себя «поставите», конечно. У меня — такой опыт.

В чём отличие от других местных медиа?

Прежде всего, это эксклюзивы об общественно-политической жизни. Сейчас актуальная тема — коронавирус. Если горбольница будет уходить на карантин, то первые сообщения об этом — от пациентов, медиков, других людей — будут приходить именно нам. Как следствие, второе наше отличие — оперативность.

В-третьих, мы умеем просто и понятно объяснять сложные вещи. Например, в начале апреля власти опубликовали документ, которым массово приостанавливали работу организаций из-за коронавируса. А сейчас выпустили другой документ — по сути, тот же самый, но некоторые виды деятельности из него исключены. Например, парикмахерских в нём уже нет. То есть люди должны посмотреть два документа и сверить их, это сложно. Поэтому мы опубликовали гугл-таблицу, где расписали, кто может работать, а кто нет.

На какие деньги?

Канал живёт за счёт краудфандинга и рекламы. Краудфандинг я в своё время запустил под второго журналиста. Так и написал: мне норм, но вот ко мне приходит ещё Игорь Ермоленко, посмотрите его материалы, поддержите нашу работу. Я дрожащими (на самом деле нет, но думайте, что это так) руками опубликовал объявление о сборе — первый опыт в Белгородской области, никогда такого не делали! — и пошёл гулять с сыном. Телефон стоял на вибрации и постоянно вибрировал, потому что мне падали деньги. Когда я собрал первые пять тысяч, это был кайф, просто кайф! Но как медиа-менеджер я понимаю, что на краудфандинге мы далеко не уедем.

Сначала мы собирали пятнадцать тысяч в месяц, сейчас сорок, однако это лишь 35% гонорарного фонда. И это не самая надёжная история, поэтому мне больше нравится, когда краудфандинг дополняет рекламу, реклама дополняет краудфандинг плюс ещё есть дополнительный источник дохода — например, мы консультируем организации.

Рекуррентных жертвователей у нас чуть больше тридцати человек, они подписаны на перечисления через сервис Boosty, российский аналог Patreon. От них ежемесячно приходит тысяч шесть-семь. Остальное — разовые пожертвования, в основном небольшие — 200-300 рублей. Сбор идёт каждый месяц, с 25-го числа уходящего месяца по 10-е число наступающего. 25-го мы делаем пост о том, что начинается новый сбор. Рассказываем, что хорошего сделали за последний месяц, в том числе, благодаря подписчикам — проходимся по каким-то крупным вещам, показываем ссылками. Говорим: вот, мы единственный пример в российском телеграме, который делает так. Вот — посмотрите, что мы сделали, как немножечко изменили мир к лучшему. Вот — мы планируем то-то. Номер карты такой-то, давайте, поддержите нас снова. Потом каждые два-три дня напоминаем — рассказываем, сколько уже собрали и сколько осталось. Если за период сбора выходят крутые материалы, где особенно видна наша работа, то напоминаем про сбор. То есть мы немного навязчивы, но без этого никуда. Люди забывают. И не у всех есть деньги 25-го, у кого-то они появляются, например, 1-го.

Какие люди нужны для проекта?

Сначала был только я. После пары громких инфоповодов, когда люди стали узнавать о канале, я понял, что надо привлекать кого-то ещё и предложил одному талантливому парню из местного СМИ присоединиться ко мне. Потом пришли ещё две девушки — Екатерина Ушакова и Юлия Тимофеенко. Одна журналистка того же СМИ — я пол их редакции увёл — и одна девочка с местного журфака. Есть ещё Дарья Бекназарова, она ведёт страницу «Белгород № 1» в Инстаграме.

«Финал» я оставляю за собой, то есть 95% информации публикую сам, выступаю в качестве выпускающего редактора и продюсера. Ребята делают всё остальное, они все универсалы. Рекламного менеджера нет, реклама приходит сама. В описании канала есть мой контакт, люди пишут мне и всё.

Какие есть каналы взаимодействия с аудиторией?

Основной канал взаимодействия — сам Белгород № 1. Есть ещё один канал, который мы завели три месяца назад — Белгород № 1. Помощь. Мы поняли, что «предложка» становится всё больше — люди идут к нам со всеми своими локальными проблемами. А мы не можем подсвечивать каждую яму во дворе. Поэтому завели второй канал и сказали — вот, ребята, сюда можете пожаловаться. Обязательно с фамилией, именем, отчеством, подробным описанием проблемы и телефоном. Потом мы ваше обращение отправим в интернет-приёмную того или иного ведомства — в ЖКХ, в соцзащиту и так далее. То есть мы выступаем посредниками между людьми и властями. Да, у нас есть сайт Народная экспертиза, но люди не уверены, что их публикация пройдёт модерацию там плюс наши обращения рассматривают чуть быстрее, кроме того — людям тупо удобней писать в телеграме. Канал про помощь очень просто устроен: мы публикуем обращение подписчика, пишем, когда оно было отправлено в мэрию Белгорода и когда ожидаем ответ, потом выкладываем ответ. Естественно, это формирует лояльность читателей.

Кроме того, у нас есть канал, в котором мы отчитываемся о каждом присланном подписчиками рубле. Во время сбора дважды в день публикуем — Иван Иванов прислал 100 рублей, Надежда Степановна 1000 рублей. Если человек сделал пожертвование анонимно или по переводу нельзя узнать его имя, то пишем просто — аноним.

Ещё мы проводили оффлайн-встречи с подписчиками — в январе 2019 года два дня отмечали день рождения канала в местном пабе. Пришло до ста человек оба раза.

Что дальше?

Сейчас у нас в Белгороде нет конкурентов. Это, наверно, невозможно — догнать нас сейчас в телеграме. Никто особенно и не пытался. Есть «Жесть Белгород», у них трэш-контент — кровь, труп и небольшая подводочка. Есть СМИ, которые используют телеграм как один из каналов получения трафика на сайт. Некоторые из них отчасти используют телеграм как отдельную площадку, но это не то, чтобы альтернатива. Другой вопрос, что два года назад телеграма в принципе как будто не существовало для Белгорода, а сейчас есть больше сорока каналов в совершенно разных сферах, и это очень прикольно.

Важно понимать: 25 тысяч подписчиков в телеграме и 125 тысяч подписчиков во Вконтакте — это не то, чтобы большая разница. Вообще не то чтобы. В телеграме люди если не читают, то, скорей всего, отпишутся. А в ВК — подписался и можешь забить на всю жизнь. По своей аудитории я понимаю, что она очень крутая, мне нравится, поэтому я не ставлю никаких целей по этому поводу. Просто движемся вперёд.

Хочу также! Что для этого нужно?

Я скажу: всё возможно. Но надо заранее оценить уровень развития информационной среды в вашем регионе. Если уровень невысокий, как было изначально у нас в Белгороде, и если ниша хорошего телеграм-канала в инфосреде не занята — то всё получится. Нескромно, конечно, но я считаю, что у меня лучший региональный канал в стране, я не видел ничего даже близкого нам ни в одном регионе, даже крупном, поэтому могу предположить, что создание такого канала возможно в любом регионе. А дальше возникают условия. Например, без эксклюзивов, на мой взгляд, не собрать большую аудиторию. Без чувства подводки и упаковки новостей собрать можно, но не так быстро. У «Белгород № 1», на мой взгляд, есть свой стиль, который привлекает людей.

Fucking coronavirus

Цель моего медиа — в момент, когда *** [всё плохо], оказаться на гребне волны и освещать происходящее максимально быстро, оперативно и круто. Сейчас мы супер-показательно оказываемся «номер один» в регионе, потому что именно сейчас нас читают вообще все, кто только может, а мы — максимально себя отдаём. Идёт приток и подписчиков, и рекламы, и сотрудничества в самой разной форме. Получается, кризис — то, что делает нас сильней. Не хотелось бы выезжать на кризисе, но однозначно сейчас то самое время, когда СМИ надо завоёвывать лояльность читателей. Пандемия пройдёт, а люди останутся с вашим медиа, если вы продолжаете писать интересно и качественно.