«Важно найти темы, которые могут вдохновлять и двигать вперед»

— Иван Михайлович, вы в некотором роде человек-феномен в пермской журналистике. Практически все журналисты вне зависимости от того, учились у вас или нет, вас знают. Как вы сами себя идентифицируете, как ответите на вопрос, кто вы?

— Я больше, конечно, тяготею к сфере образования. Вот так, стратегически: объяснять другим сложные вещи. Мне самому интересно разбираться в сложных вещах, изучать, исследовать, а потом об этом рассказывать. Это непросто, но чем сложнее задача, тем интереснее. Если бы я не был в сфере образования, я бы, наверное, работал в какой-нибудь объяснительной журналистике, хотя и расследовательская мне интересна. Я прежде всего преподаватель, но это сужает рамки. Я, наверное, человек, который распространяет знания и навыки, делает их доступными.

— Как вы пришли в эту сферу? Родители участвовали в вашем выборе профессии?

— Я в третьем поколении преподаватель. Мой дедушка был преподавателем школы и вечерней школы, он преподавал математику и физику. Обе его дочери, моя мама и тетя, тоже связаны со сферой образования. Тетя всю жизнь проработала в техникуме, потом колледже, теперь она завуч в школе. Мама преподавала экономические дисциплины в колледже. Но я бы не сказал, что передо мной в детстве стоял пример человека, который преподает. Мне просто всегда было это интересно.

Например, после 9 класса был вариант пойти в 10-11 класс с экономическим уклоном, родители этого хотели. Я туда пошел, отсидел там первого сентября, потом вышел из этой школы, прошел по улице два километра по прямой и пришел в школу, где был класс с педагогическим уклоном. В некотором роде пинком открыл дверь директора и сказал: " хочу у вас учиться«. Тот ошалел: первого сентября, в середине дня приходит какой-то парень. «Ну, — говорит, — ладно, приходите завтра». Так я и начал учиться.

В туристическом клубе я был инструктором, вел кружок для юных туристов. Мне действительно нравилось и нравится о чем-то сложном рассказывать. И это не было чем-то, чтобы тешить самолюбие. Нет, мне было действительно важно видеть, что люди потом эти знания используют.

— В вашей карьере был опыт работы редактором изданий. Почему в итоге выбрали сферу образования?

— В студенческие годы и сразу после окончания университета в профессиональной сфере я пробовал разное, думаю, так многие делают. И в итоге прислушался к своим ощущениям: мне больше понравилась сфера образования. Потому что я там чувствовал себя как рыба в воде, чувствовал, что у меня там получается.

Не последнюю роль сыграл поиск стабильности. Я работал в издательском доме, доработал до исполнительного директора, а потом дом закрылся. Крупные издания, где я работал, слава богу, не закрылись, но там не было и карьерного роста. Я был редактором небольшого журнала «Вестник конкурсных торгов» — он тоже закрылся. Я думаю, это знакомо фрилансерам, журналистам.

А в образовании мне было просто и понятно. Это та работа, которая стабильна и финансово, и организационно. Тут можно зарабатывать на жизнь и, главное, профессионально расти, чем я собственно и занимаюсь.

Я вижу иногда, что коллеги, которые в университете работают, остаются в пределах дисциплины, кафедры, факультета. А мне всегда было интересно, что есть еще за пределами университета, какие проекты, редакции, поэтому я всегда за этим активно следил и слежу.

— Во многих сферах преподаватели зачастую остаются академическими людьми. А практики занимаются только практикой. Получается, преподают те, кто практикой не занимается. Как вы к этому относитесь?

Это большая проблема. Одна из мыслей, которую теперь я пытаюсь транслировать в наше сообщество преподавателей — модель преподавателя как рефлексирующего практика.
Сейчас куча возможностей для практики: стажировки, участия в проектах, можно самим делать контент. Условия поменялись, и, скажем, 30 лет назад или раньше в плановой экономике было сложно представить, что каждый преподаватель ведет журналистскую работу. Сегодня, в век проектной деятельности, интернета, удаленной работы и так далее, это легко совмещать. Поэтому «практик».

И рефлексирующий — такой, который может проанализировать свою работу или работу других и выделить, что получается, а что не получается. К сожалению, не все коллеги к этому готовы, в том числе морально, какой-то барьер есть.

Я думаю, такие изменения должны произойти. Если не эволюционно, то, может, администрации вузов будут принимать соответствующие решения при найме. Давно уже говорят про разрыв академических стандартов и практики, пришло время эту проблему решать.

Да, есть дисциплины, где не нужны такие перемены. Это общеобразовательные, базовые дисциплины, но в учебном плане их не так много. С преподавателями остальных дисциплин остается только говорить, предлагать, мотивировать, воодушевлять.

Вообще есть большое сообщество преподавателей журналистики, с которыми я общаюсь. Они участвуют в отраслевых конференциях, общаются с редакциями, делают совместно со студентами или с редакциями проекты. Я думаю, что такому примеру могут последовать и другие. Если эту линию подхватит администрация, будет очень здорово.

Я всегда предлагаю коллегам не замыкаться в университете, ведь очень много всего происходит. Я имею в виду, например, отраслевые мероприятия — там всегда с большим интересом воспринимают преподавателей: знакомятся, обмениваются контактами, предлагают совместные проекты. Но преподаватели почему-то там редкие гости — мне кажется, это плохо, это неправильно. Сколько упущенных возможностей! Я за то, чтобы преподаватели больше погружались в контекст сферы, в которой потом работать выпускникам.

— Помимо этого аспекта, как вы вообще оцениваете современное журналистское образование? Что в нем хорошего и чего не хватает?

— Если в целом посмотреть, мы находимся на стыке двух бурно развивающихся сфер: сферы медиа, в которой последние 20 лет происходят сильнейшие изменения и сферы образования, которая тоже очень сильно меняется. Получается, что преподаватели журналистики находятся на стыке очень сильных перемен.

Например, они уже не могут содержательно по-старому преподавать. Ну, о чем будешь рассказывать: даже учебники, изданные 10 лет назад, уже не годятся, 5 лет — тоже сомнительно. А с точки зрения педагогики мы не можем преподавать теми же методами, что 10-15 лет назад.

Много проблем как раз из-за изменчивости сферы. Я, помню, с большим удивлением услышал от коллеги несколько лет назад на конференции в Москве: «Вышел новый учебник. Ой, придется сейчас по-новому читать лекции». Пропустим тот факт, что она читает по учебнику. Я посмотрел на этот новый учебник — он уже к моменту выхода начал устаревать, потому что он пишется не один день и пока проходит процесс редактуры, согласования, печати... Нужно просто быть в сфере, которую ты преподаешь, интересоваться, тогда и не нужен будет учебник. Но это получается не у многих.

Самая большая проблема — кадровая. Мы можем, конечно, критиковать журфаки, но проблема не решится, пока не появятся новые люди, а вот как они там появятся — это вопрос. Молодые преподаватели не задерживаются в университетах, в частности, из-за низких зарплат. Профессионалы приходят ради интереса, а потом говорят: «О, тут большая нагрузка, бумажная нагрузка, всякая бюрократия, у нас на это нет времени». Они даже готовы закрыть глаза, что зарплата небольшая, хватает только на бензин до университета или на кофе, но тратить время на бюрократию никто не хочет.

Нам, конечно, от практиков часто прилетает, что мы не тому учим, но хочется сказать: «Приходите к нам, мы готовы дать площадку, даже долю ставки. Пожалуйста. Давайте научим студентов чему надо».

— Вы преподаете большое количество дисциплин. Какие из них представляют для вас больший интерес?

— Я начинал вообще с верстки газеты. В компьютерном классе мы изучали, как верстать газеты в PageMaker. Сейчас два больших блока для меня самые интересные.

Первый — визуализация. Тут и «Мастерская инфографики» и «Мультимедийная журналистика». То есть визуализация информации в целом.

Второй блок — создание медиапроектов, спецпроектов. Этому я больше учу в магистратуре. Там мы проходим весь путь: от идеи, аудитории до визуализации и монетизации. Это очень интересно мне самому, и там постоянно что-то новое: кейсы, примеры.

Вот сейчас мы видим, как появляются новые форматы журналистской деятельности: «Четвертый сектор», «Важные истории», «ПРОЕКТ». Они все представляют собой небольшие редакции, иногда и без собственного сайта, которые иногда работают в коллаборации с большими медиа. И это что-то новое, не то, как раньше, это уже совсем другие формы организации журналистское работы. Их стоит изучать, потому что нашим выпускникам там работать, даже придумывать такие форматы в будущем.

— Благодаря интересу к мультимедийным технологиям, в пандемию вам было проще, чем другим преподавателям?

— Да, конечно. В некоторых формах обучения я даже, можно сказать, добивался бОльших результатов, чем в аудитории. Мы могли открыть доску для совместной работы, заниматься совместной разработкой, редактировать тексты. Все сидят за компьютерами, все друг друга слышат, возможностей и инструментов очень много. Когда мы вернулись в аудиторию — это неплохо, это классно с точки зрения человеческого контакта, но я почувствовал, что мне не хватает инструментов.

В целом не было комфортно на дистанте, но временами было и тяжелее, потому что на меня обрушился шквал звонков, обращений от коллег. При переходе на дистант я читал серию вебинаров для университета, куда приходило по 200 преподавателей за один раз. Я получил нагрузку вдвое больше просто за счет того, что занимался повышением квалификации в этой сфере. Но это все не зря, потому что коллеги чувствовали себя увереннее. Может, в этом тоже моя миссия: помогать другим, рассказывать, объяснять.

— Когда вы преподаете, есть ли какие-то ценности, которые вы пытаетесь передать студентам, помимо знаний по дисциплине?

— Я много думаю о том, что дает университет студентам. Я чувствую, что для магистров в большей степени востребованы то, что называется hard skills (знания и навыки в конкретной сфере). Они пришли за знаниями медиа — им надо узнать. Особенно если в магистратуру поступает человек с другого направления, не с журналистики — это мотивированный человек. Понятно, что им нужны конкретные знания и навыки в этой сфере, тут вот не до других ценностей.

А с бакалаврами чуть-чуть иначе, там как раз нужны soft skills (мягкие навыки). Университет, возможно, для бакалавров в большей степени как раз «мягкие навыки» и создает: коммуникация, умения работать в команде, публичная речь, умение провести презентацию и многие другие. Тут преподаватель может мотивировать, подавать пример.

Пожалуй, я бы сказал, что я своим примером даю пример любопытства. Мне кажется, это вообще для журналистов важно, ну и для человека в целом, чтобы не останавливаться в развитии. Не игнорировать все окружающее, а интересоваться. Вот прямо сейчас за окном пилят деревья. А почему? А что там вообще? А зачем это надо?

Что-то появилось интересное — надо это изучить. Что-то непонятное — надо попробовать в этом разобраться и рассказать другим. Это любопытство дает активности, неугомонности. Мне кажется, любопытный человек может стать двигателем изменений, в конце концов.

— Вы и преподаете, и организуете разные мероприятия. Как вам удается совмещать всю эту нагрузку с семьей?

— Это сложно, конечно. Надо относиться к этому просто полегче, устраивать себе разгрузочные дни. Если работа не в тягость, а приносит удовольствие, то может быть сколько угодно нагрузки. Это же, в конце концов, нагрузка когнитивная, а не физическая, это можно выдержать.

Мне кажется очень важным, чтобы то, что ты делаешь, воодушевило и зацепило. Так, чтобы просыпаться утром уже в предвкушении, что сегодня чем-то интересным займешься или реализуешь какую-то идею. У меня иногда доходит до 16-18 пар в неделю, но если при этом что-то вдохновляет, то в перерыв, когда уже устанешь, думаешь: «О, классно, мы же скоро организуем эту штуку, надо еще что-то придумать». Это добавляет сил.

Важно найти темы, которые могут вдохновлять и двигать вперед. Я помню, подобную мысль мне говорили еще мои научные руководители в университете про научную работу. Темы, не важно, диплома или кандидатской, должны тебя цеплять, иначе это превратится в каторгу. Мне кажется, если относиться к работе как к каторге, вообще ничего не получится. Это будет от звонка до звонка, и гори оно потом огнем, ничего не надо. Выгорание быстро появится.

— То есть вы с выгоранием не знакомы?

— Да нет, почему, всякие бывают ситуации. Но тут, наверное, как у всех: надо успокоиться, отвлечься, снизить нагрузку, уменьшить количество контактов. Лучше этого не допускать, вовремя останавливаться, делать перерывы. Думаю, это не случится, если работа приносит удовольствие.

Иногда бывало после занятий, когда две-три пары подряд, вроде бы физически и устал, но чувствуешь вдохновение, потому что мы со студентами очень много успели, играли, обсудили, придумали проекты. И это было классно, я видел, что им это понравилось, и мне тоже. Тут уже выгорания не будет, только физическая усталость.

— Ну и напоследок, о ваших увлечениях. Вы выкладываете в социальных сетях фото, где вы катаетесь на самокате или бегаете. Почему именно эти увлечения?

— Самокат — это не хобби, а способ передвижения. У меня в детстве не было самоката, мне даже казалось, это физически тяжело. Года четыре назад купил обычный, проездил на нем целое лето. Теперь этот самокат у сына, а я купил электрический. Это экологичный вид транспорта. Мне хватает 10 минут, чтобы приехать в центр или в университет. Я рассматриваю самокат просто как инструмент. Мне не надо общественный транспорт, не надо такси, не надо идти пешком.

А бег — это другое. Это, наверное, к вопросу о выгорании. Это то, что помогает сжигать стресс, что-то вроде медитации. Это такой момент, когда ты остаешься фактически один на один с собой. Даже больше не с мозгом, а больше с телом. Как раз вот в медитации: «Прислушайтесь к своему дыханию, ваша правая рука тяжелеет, ваша левая рука тяжелеет...»

Я спортом занимался и раньше, а бегать так активно, несколько раз в неделю, начал с прошлого года. Это спасает от когнитивной нагрузки, перезагружаешься, иногда какие-то идеи приходят в голову или решения. Если в жизни будни однообразные, то на пробежке в какое-то новое место попадаешь, или меняется время года, или там что-нибудь построили, или, наоборот, разрушили.

Если еще говорить про бег, это возникло во многом благодаря пандемии, потому что я на порядок меньше стал ездить. В 2019 году была, минимум, одна поездка в месяц, иногда я по полмесяца мог быть в разъездах. После локдауна более заметными стали будни, однообразными в некотором роде, поэтому появился бег.

С другой стороны, для меня бег — это способ открытия. Я уже куда только не бегал! Везде, до чего могу дотянуться, мне просто интересно, что там. Узнал вот, что вокруг Балатовского парка в Перми есть тропа, почти по периметру. Интересно же, это же классно, надо проверить. Проверил, отличная тропа. Вот поеду в Питер, думаю, там по Васильевскому острову пробегусь, по набережным. Сам любопытный, вот и студентов учу любопытности.