«Говорят, что даже вне России есть люди с кувалдой»
Про телеграм-канал «Место силы», который создала бывшая главред ярославского «Эха»
Наша собеседница — соосновательница ярославского телеграм-канала «Место силы» Людмила Шабуева.
— Я работала главным редактором на «Эхе Ярославля», но всё закончилось в 2019 году. Я ушла в декретный отпуск, и наш директор сказал, что, раз я ушла, раз есть проблемы с доходами от рекламы, принято решение о закрытии радиостанции.
Думаю, причина была не только в этом. Мы политически многим мешали. Мэрии, руководству области. Критиковали власть, занимались коррупционными расследованиями. К тому моменту мы уже долгое время были как бельмо на глазу.
«Он тебе всё объяснит»
У нас тогда был губернатор Дмитрий Миронов, бывший охранник Владимира Путина. Он совершенно не воспринимал никакую информацию, если она ему не нравилась. Сразу начинал «давать сигналы», мягко говоря, о том, что такая информация поступать не должна.
Например, я написала и опубликовала у себя в фейсбуке материал о том, что Дмитрий Миронов превратил Ярославскую область в воинскую часть. Объясняла, что у нас проходят, в основном, военные праздники, на которые никого не пускают, кроме самих чиновников. Это был такой материал... Не сказать, что очень критичный. Но руководству радиостанции звонили из администрации, меня вызывали «на ковёр», объясняли, что так писать не надо.
Когда готовились поправки в Конституцию, я написала большой материал «Надежды маленький оркестр» о том, как сотрудников нашей филармонии заставили голосовать за эти поправки. Тогда в Ярославской области на предприятиях всех заставляли идти голосовать и проверяли, как кто проголосовал. И вот музыканты из филармонии записали слова своего руководителя и обратились ко мне. Им угрожали, что если они не проголосуют за поправки, пойдут работать кондукторами.
После того, как я всё это опубликовала, у меня были реально большие проблемы. Даже не знаю, как это описывать. Мне иногда стыдно рассказывать о том, какое давление на нас тут оказывали.
Сначала мне по-доброму сказали — давай ты сходишь и послушаешь руководителя филармонии, он тебе всё объяснит. Отказаться было невозможно. Потом сказали снять материал, потом поставить его на место... Всякий раз угрожали, что закроют радиостанцию, а нас всех уволят.
В целом, я с уважением отношусь к бывшему руководству радиостанции. Они не хотели закрывать «Эхо». Было понятно, что им самим очень обидно.
«У вас появится много возможностей»
После «Эха» я начала заниматься общественной работой. Когда была первая волна коронавируса, мы собирали деньги на СИЗы для больниц. В Ярославской области была очень тяжёлая ситуация, все больницы были без масок и респираторов для персонала, я уж не говорю про костюмы. Мы с мужем организовали акцию, собрали несколько миллионов рублей. Искали костюмы, покупали в разных регионах. Ездили в Москву, Питер, выкупали прямо с предприятий, развозили по больницам. Сотрудничали с департаментом здравоохранения — они нам звонили, просили привезти костюмы в конкретную больницу. В общем, мы обеспечили больницы СИЗами.
«Места Силы» тогда ещё не было. Марк Нуждин, который работал со мной на радиостанции и позже снова к нам присоединился, уехал на питерское «Эхо». Мы с мужем занимались активизмом. Я была без работы. При этом вошла в Общественную палату Ярославской области, активность там тоже никак не оплачивалась.
Именно тогда мне позвонили из правительства области.
Они хотели, чтобы я приняла участие в пиаре поправок в Конституцию. Чтобы я, такая молодец, призывала всех голосовать за поправки. Я была очень удивлена этому звонку, потому что всегда была против Путина.
Я была возмущена, спросила, почему они вообще мне это предлагают. Они сказали: «Ну, вы понимаете, Людмила, вы же сейчас без работы. У вас появится много возможностей. Вы потом сможете открыть свой благотворительный фонд, получать гранты. Получить мандат депутата, хорошую должность, работу. Вы только поучаствуйте в кампании за поправки».
Я не просто отказалась, я публично рассказала о том, что мне сделали это непристойное предложение. После этого меня выкинули из Общественной палаты и сказали, что в Ярославской области я работу не найду точно. Я понимала, насколько сложное у меня материальное положение, понимала, что всё это скажется на моей семье, но не могла переступить через принципы. Свою позицию я обозначала сразу: я не поддерживаю Путина и я не поддерживаю поправки, которые позволят ему переизбраться на очередной срок.
Мы на «Эхе», конечно, боролись с произволом. Например, смогли добиться увольнения директора Департамента здравоохранения, при содействии которого лекарства для онкобольных закупались по завышенным ценам. Но всё это было точечно, а несправедливости было так много... Диктатура, несвободные суды, несвободные СМИ... Те же больницы остались СИЗов, я считаю, по вине президента. Рыба гниёт с головы. Я была против — и по-прежнему против — политики, которую он проводит.
Но поправки в Конституцию приняли, Владимир Путин решил править ещё 20 лет.
Читайте также. «Если бы меня тогда сманили, то сманили бы». Журналисты — о выборе между независимой журналистикой и пресс-службой.
«Вы мне ничего не сделаете, потому что у меня брат»
Я выбрала журналистику. «Место силы» сейчас делают трое: Марк Нуждин, про которого я уже говорила, мой муж Данила Бедяев и я. Считаю, что мы делаем большое дело. У нас есть своя аудитория, в том числе, бывшая аудитория «Эха». Им важно получать информацию.
Могу привести массу примеров, когда мы помогли людям в сложной ситуации. Например, уже год мы рассказываем про Андрея Акимова, который написал в сентябре антивоенный пост, после чего у него начались проблемы. Сначала возбудили два уголовных дела по дискредитации армии, и мы собирали ему на штрафы. Потом у него сожгли автомобиль, его избили сотрудники центра «Э» прямо в отделе полиции. Он снял побои, обратился в Следственный комитет, там не дают никакого ответа уже больше четырёх месяцев. Мы обо всём этом рассказываем.
Сейчас мы выяснили, что тот сотрудник, который избивал Андрея, избивал и других людей, которые к нам обратились. Мы написали однажды: мол, если вы тоже побывали в центре «Э», и к вам применяли насилие, обратитесь к нам в редакцию. Люди обратились, у нас собирается большой материал по этому сотруднику. Мы называем его в своих постах, его зовут Иван Репин, ему всего 23 года, но его брат работает начальником уголовного розыска, и он всем об этом рассказывает. В смысле — тем, с кем он встречается в застенках. Говорит: мол, вы мне ничего не сделаете, потому что у меня брат. И у нас есть история, где есть запись таких слов.
Надо отметить, что когда речь идёт об уголовных делах из-за дискредитации, другие местные СМИ об этом не пишут или пишут очень сухо. Например, возбудили уголовное дело против человека — а у самого человека интервью никто не берёт. Мы берём.
Вторая большая история связана с мобилизацией. Мы находим мобилизованных, их родственников. Спрашиваем — что вы там делаете, с кем воюете? Люди говорят: «Нам внушают, что с укронацистами». Ну, они стараются в это верить... Интересно их послушать, позадавать вопросы.
Самая яркая история из последних — когда мобилизованные из Ярославской области записали обращение. Была большая федеральная новость, где военные рассказали, что их хотят обвинить в дезертирстве из-за того, что они покинули первую линию теробороны. Мы разговаривали с родственниками, записали много интересного про мобилизованных. Они сидели голодные, без обмундирования, им выдали ржавые автоматы 1984 года, заставляли бегать по полю с лопатами и изображать, что это оружие.
Сделали несколько интервью. Ими поделились «Медуза», «Медиазона», «7×7» и другие издания. Я понимаю, что мы выходим на федеральный уровень, нас мониторят другие издания, время от времени что-то берут.
Мы не зарабатываем на этом никаких денег. Это хобби. По велению души. Вообще-то, я патриот своей малой Родины. Люблю людей, люблю свой город. Мне никогда не хотелось уехать в Москву. Не хочу жить где-нибудь за границей, хочу жить в Ярославле. Но я была вынуждена уехать из-за угроз.
«Он матом сказал, что найдёт и убьёт меня»
Когда случилась вся эта история с войной, я вышла на пикет с плакатом «Нет Путину, нет войне», стояла на Советской площади. Меня, конечно же, задержали, не выпускали весь день, говорили: мол, «у тебя же дети»... У меня двое маленьких детей. Им тогда было 4 и 2 года. И мне говорили: «Ты понимаешь, что у тебя маленькие дети, а ты их составила непонятно где?» Я отвечала, что они с мужем. Они — нет, ты их оставила непонятно где. Говорили, что меня могут лишить родительских прав. Приехал адвокат, его не пускали ко мне. Вызвали сотрудника центра «Э», он пытался со мной разговаривать. Но я использовала 51-ю статью Конституции, сказала, что вообще не буду с ними общаться.
Читайте также. «Слушай, оставь это всё. Ты же разумная женщина». Про издание «Фортанга» из Ингушетии
Я хотела и дальше выходить на пикеты, тогда ещё не было закона о дискредитации. Первый плакат у меня изъяли, и вот я сидела, рисовала следующий. В тот момент мне позвонили, сказали, что хотят вручить какую-то повестку, стали спрашивать адрес. Я сказала — мол,если у вас есть повестка, вы должны знать мой адрес. Тогда звонящий матом сказал, что найдёт и убьёт меня. Номер телефона я сохранила.
До этого мне уже звонили с угрозами и наездами — когда убили Бориса Немцова, и я проводила встречи памяти. А до этого, пять лет назад, вызывали в ФСБ и говорили, что я пыталась взорвать мост. С рюкзаком ходила возле моста, есть свидетели, которые меня видели.
Мне тогда очень помог [бывший главный редактор «Эха Москвы»] Алексей Венедиктов. Он вмешался, звонил в Ярославскую область, пытался выяснить, что со мной происходит. От меня отстали.
Но после того, как у меня на двери написали «предатель», я поняла, что жизни мне не дадут. Я не могла спокойно ходить по городу, всё время оглядывалась. Было страшно, казалось, что со мной в любой момент могут что-то сделать. И я слышала от других людей такие мысли: «Люда, ты понимаешь, что тебя могут избить так, что ты станешь лежачим инвалидом, и про тебя все очень быстро забудут, ты будешь никому не нужна?» Не хочу называть фамилии. Скажем так: высокопоставленное лицо мне это говорило. Слова звучали не как угроза, а как дружеское предупреждение, но таких «добрых советов» было много.
Помню, как после принятия поправок в Конституцию ко мне приехали два наблюдателя за выборами. Поляк и американка. Приехали и спрашивают: а зачем вы вообще эту статью про филармонию опубликовали? Я перед ними сидела, блеяла штампами: «А как? Как я могу не опубликовать? Это же правильно! Я же журналист». И американка говорит: «Нет, зачем? Вы же рисковали. Рисковали своей работой». Порой я и сама задумывалась, казалась себе чудной. Хочется справедливости, чтобы всё было честно, правильно. И если я понимаю, что неправильно людей заставлять голосовать, то должна об этом рассказать. Зачем? Мне это сложно объяснить. Хочется надеяться, что адекватным людям итак понятно.
Собственно, я получаю угрозы и сейчас, находясь не в России. Говорят, что даже тут есть люди с кувалдой. Что меня найдут.
Есть такой телеграм-канал «Z-Ярославский околоток-V», близкий к правоохранительным органам. Если вы его откроете, увидите, что каждый второй текст посвящён «Месту силы» — о том, что мы в списках иноагентов, что нам светят уголовные дела.
И всё же я верю в прекрасную Россию будущего. Давайте красиво так скажу: хочу, чтобы в России наступила демократия! Тогда я бы приехала и стала губернатором Ярославской области. Первым честным губернатором.
Серия «Живые» — это рассказ про региональные медиа, которые продолжают делать своё дело после 24.02. Все выпуски читайте здесь.
